Ночь выдалась отвратительной. Отключившись прямо в одежде в восемь вечера, я проснулась около половины первого и не могла сомкнуть глаз до четырёх, с переменным успехом то задыхаясь от адреналиновых выбросов в кровь, то ровно успокаиваясь под монотонный счёт вдохов и выдохов. Провалиться в глубокий сон мне так и не удалось, и, даже когда смогла уснуть, всё равно просыпалась от малейшего шороха.

С утра, собрав остатки здравого смысла в кучу, написала В., что мы не сможем увидеться, потому что моё состояние окончательно пробило дно и любые мысли о взаимодействии с людьми вызывают у меня панику и отторжение. Он отреагировал на это достаточно спокойно и ответил, что я могу беспокоить его в любое время дня и ночи, если мне что-нибудь понадобится.

Что же, по крайней мере, я научилась не терпеть до последнего, а предупреждать о том, что меня лучше оставить в покое и не трогать какое-то время. Сейчас мне легко взаимодействовать лишь с Зеркальщиком, Солнечной и апокалиптической семьёй. Это придаёт сил посреди хаоса во тьме.