Сколько раз я пыталась сказать, что я чувствовала тогда в действительности, под сталью мерцающих в темноте глаз и обнажённой кожей; но разве можно было описать словами то нарастающее давление - не прохладного синего цвета Бездны, а удушливого и почти чернеющего, лишённого толики света - и выплеснуть то отчаяние, что владело мной, когда последние серебряные пузырьки поднимались наверх, где и там не существовало жизни? Сколько немых криков застряло в горле, сколько листов было смято?

Теперь это имеет иное значение.
Но я верну свой долг для своей несовершенной памяти.