Большой и пушистый подкрался незаметно.

- У меня 38, - с порога заявила пришедшая Ю. - И знобит так, будто с минуты на минуту откинусь. Что делать будем?

Мы с К. переглянулись. К. вышла с больничного в начале этой недели. С. туда в конце прошлой ушёл. С тем самым. Не далее, как вчера, мы с Ю. шутили, что нас единственных сия печальная участь миновала.

- Лежать будем, - мрачно пошутила я. - Ты - в кроватке, мы - под завалом работы. Иди на третий этаж к терапевту, чтоб послушали.

- Да погоди ты. Ты ж сегодня должна была к медпредам ехать.

Планы на вечер с бокалом игристого и улизнуть пораньше таяли, как дым.

- Я позвоню сейчас и скажу, что не приду. А ты лечись давай.

Какая-то часть меня в глубине души надеялась, что на этом неприятности закончились. В конце концов, нам должны были дать человека на замену.

Через час мы узнали, что замены не будет.

- Алхимииик… - вкрадчиво начала коллега. - А ты сегодня за рулём?
- Да, - кивнула я, уже смутно понимая, к чему она клонит. Её муж в понедельник уехал на полигон, и мы были в аптеке одни в полной заднице.
- Там мелкого некому в секцию отвести к семи часам. Сможешь помочь?
- Ладно, - согласилась я. С работы я должна была уйти в пять. Ушла в итоге в половину седьмого с мелким на буксире, лихорадочно осознавая, что вообще с детьми нужно делать.

"Твою ж мать..." - пронеслось у меня в голове, когда мы подъезжали к нужному перекрестку, где дежурила парочка гаишников в надежде сделать план по нарушителям. Кресла, естественно, у меня в машине не было.

- Пригнись, - скомандовала я в надежде, что пронесёт.
Пронесло.

А дальше меня ждал ад в виде толпы орущих и бегающих по всему этажу школы детей и попытки отыскать человека, которому я в этом хаосе должна была ребенка сдать. Ребенок активно стремился потеряться и потерять свои вещи, которыми мне нужно было его укомплектовать, но я оказалась хитрее, и вышла из школы без потерь.

В общем, в этот вечер я была готова уверовать в богов, которые наделили меня относительно крепким иммунитетом, молодостью и счастливым одиноким существованием.

Засыпать, держа Зеркальщика за руку - всё равно что лежать с огромным котом под боком. Он вырубился первым, и кончики пальцев на моём запястье у него подёргивались, как когти кота, когда тот делает молочный шаг.

А утром я уговорила его начать смотреть новый сериал в любимом жанре роялбаттла, и всё время до его отъезда мы провели за ним, громко смеясь и поедая бананы.

Чувствую себя значительно легче.

Близкие люди всегда вызывают у меня какие-то чувства помимо дружеских. Зеркальщик ассоциируется у меня с безопасностью. Сияющей бронёй, призванной защитить.

Сегодня после работы я еду с головой окунаться в это чувство.

Правило номер раз: никогда не касаться запретных флешбеков, даже если в тебе всего лишь два глотка вина.

Моя собственная реакция напугала меня. Я ощутила как невидимые руки сомкнулись на моей шее, перекрывая кислород, и перед глазами поплыла чернота, как и всякий раз, когда я теряю сознание. Я скорее почувствовала, нежели успела осознать, как Солнечная резко дёрнулась в мою сторону, мгновенно среагировав на неладное.

"Я не хочу!" - вспыхнула в моей голове мысль, яркая, словно искра, и что-то взорвалось внутри.

Я сжала руками виски, но звон не прекратился. И я поняла, на что он был похож.

Так звенела изумрудная оболочка моих снов, когда я разбивала её, чтобы выйти.

Мои сны напоминают мне блуждания Орфея в подземном царстве.

Когда долго общаешься с людьми, профдеформация, увы, неизбежна.
***
- У вас Троксевазин есть?
- Да, 50 капсул по цене ХХХ.
- А что, в таблетках нет???
Пытаюсь тактично узнать, чем же человека не устраивает капсула, учитывая, что в таблетках препарат никогда не выпускался.
- А что я с ней делать буду?
- В смысле? Глотаете и запиваете водой.
- Так их глотать нужно???
***
- Есть Дип Рилиф?
- Да, тюбик 50 г по цене ХХХ и тюбик 100 г по цене YYY.
- А почему цена разная?
***
- Таблетки Хофитол есть?
- Да, упаковки по 60 и 180 таблеток.
- А это как?
***
Не то чтобы это меня как-то слишком удивляло или злило, но в жизни очень сложно перестроиться и перестать видеть в людях хронических тупиц, которым нужно разжёвывать очевидные вещи.

Совершила волевое усилие над собой и записалась на анализы в лабораторию. Мою заезженную пластинку под названием "в сторону, я всё могу сама", конечно же, здоровой назвать никак нельзя, но здесь она оправдана на все 100%.

Никто не поможет твоему телу, если только не ты сама.

У меня есть одна особенность, маленькая, но важная для моего понимания черта.

Как только я теряю к происходящему интерес - а это происходит почти всегда, когда я оказываюсь в некомфортной для себя обстановке либо в обществе человека, к которому я равнодушна, либо испытываю сенсорную перегрузку - эффект моего присутствия в теле моментально сходит на нет.

Помню, как Полли решила познакомить нас с Андреем - он сказал, что впервые в жизни видит человека, на лице которого вообще ничего невозможно прочитать - словно нас на сходке сидело не четверо, а трое.

Иногда это действительно мешает.
Иногда мне так защищённо внутри себя, что я не вижу ни одной причины возвращаться.
Иногда, несмотря ни на что, возвращаться нужно.

И тогда на помощь приходят точки опоры. Нити, связывающие меня с миром, к которому я до сих пор испытываю смешанные чувства. То, что способно напомнить о том, что я оставляю здесь. Кого оставляю здесь. Нечто очень важное.
***
Я сижу в незнакомом мне баре с человеком, которого не видела больше года. И могла бы не увидеть вообще никогда. На столе передо мной дымится кружка с кофе. Я слышу слова, но они долетают до меня словно через толстый слой ваты.
В ухе поблёскивает серёжка, подаренная мне Грифоном. Неосознанно глажу перья, проходясь по ним подушечками пальцев. Перья спускаются вниз и стекают полосатыми завитками по одежде. Мягкие. В груди разливается что-то тёплое. Вдох. Выдох. Мир снова заслуживает право существовать.

И я возвращаюсь.

Сегодня я впервые проснулась во сне, где у меня были воспоминания, не связанные с реальностью. Воспоминания родом из другого сна, воспоминания о месте, где я была множество ночей назад.

Я проснулась, и та фантомная жизнь растворилась, словно её и не было.

Привыкла к тому, что на выходных я обычно подрываюсь ни свет ни заря и куда-то несусь, вне зависимости от того, хочется мне того или нет. Сегодня всё было не так.

Насладилась неспешным утренним кофепитием, сходила на почту забрать посылку Грифона, забрала свой контракт на подработку у коллеги и лампово проболтала с ним почти час. Потом приготовила обед и уютно устроилась с кошкой в ногах читать Графа Монте-Кристо.

Семья согревает даже на расстоянии.

Ладно, Алхимик, давай начистоту хотя бы здесь.

Ты берёшь подработку вовсе не потому, что тебе хочется ещё больше денег, и даже не потому, что ты предпочитаешь решать рабочие вопросы сама, нежели терпеть присутствие постороннего человека в твоём личном пространстве. Ты просто хочешь хоть на мгновение отсрочить момент, когда тошнотворная чернота твоих мыслей снова поглотит тебя, хочешь, чтобы это пульсирующее ощущение в твоём мозгу притупилось, оставило тебя в покое, угасло хоть на мгновение.

Каждый год одно и то же. Жить несколько жизней сразу, одна из которых, по твоему мнению, лишняя, выматывает.

Работа защищает тебя от себя: те, кто к тебе приходит, говорят, что ты - хороший специалист; ты говоришь, что тебе просто действительно на них насрать, и потому у тебя все замечательно.

Насрать означает не чувствовать. Не чувствовать означает не ошибаться. И нет никакой разницы между тем, собрано ли тело из пластика с начинкой из металлических микросхем, или же родилось из мяса, костей и крови.

Так легче - так значительно легче, но проблема всё ещё состоит в том, что у тебя по-прежнему остаётся свободное время. Которого достаточно для того, чтобы собственноручно сжечь себя заживо. И ты с ужасом думаешь, что, возможно, возвращаться домой только чтобы поспать - не так уж и плохо.

А пока ты сидишь, зажимая виски ладонями, - очередное общение с человеком довело тебя до тошноты - и не можешь ни закричать, ни расплакаться, выплескивая ту черноту, что сидит у тебя в груди.

Чудовища из снов больше не пугают меня.

Гигантская оранжерея дышала на меня темнотой и влажностью, а маленькое чудовище стояло у меня за спиной. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы ощутить её присутствие: я знала, что она следила за мной с того самого момента, как я вторглась в её обитель. Место, где она прятала чужие души, которые утащила.

Всюду, куда падал мой взгляд, росли цветы. Больше всего было роз самых разных оттенков: от зеленовато-белых до оранжевых и пурпурных, но были здесь и лианы, и колючие кустарники, и цветы, названия которых я не знала. Некоторые из них росли очень близко друг к другу, переплетаясь листьями, словно чья-то невидимая рука собрала их в букеты, не выдёргивая из земли. Темнота мешала моему зрению, и я наклонилась, чтобы разглядеть их поближе.

Зрелище мне предстало неаппетитное. Тёмно-зелёные листья оказались щедро запятнаны кровью и покрыты кусочками, напоминавшими сырую печень. В просвете между ними я увидела что-то прямоугольное и белое, похожее на… табличку с текстом? Одна догадка мелькнула у меня в голове, и я потянулась к прямоугольнику рукой.

- Не трогай мои цветы! - раздался злой детский голос, и невидимая сила отшвырнула меня на полметра так, что я упала.

Передо мной стояла девочка лет восьми, одетая в грязное платье, которое ранее, очевидно, было белым. Она сердито смотрела на меня, наклонив голову набок, и походила на обычного человеческого ребёнка, если бы не парочка но. У неё были чёрные блестящие глаза, лишённые белков и радужки, а длинные волосы за спиной шевелились, словно змеи. Маленький монстр, которого никак нельзя было назвать человеком. И всё-таки… характером от людей она наверняка мало чем отличалась.

- Они ведь не совсем твои, не так ли? - примирительно начала я, внимательно следя за выражением её бледного личика.

Маленькое чудовище топнуло ногой и оскалилось, продемонстрировав рот, полный острых треугольных зубов.
- Мои! Это я их вырастила!

- Я знаю, что их вырастила ты, - спокойно проговорила я, словно не замечая признаки агрессии, которые маленький монстр отчаянно стремился мне продемонстрировать. - Но для этого тебе пришлось позаимствовать кое-что у меня, очень дорогое, верно? - и добавила, - но я не злюсь.

(Разумеется, тот факт, что эта милая крошка превратила тела дорогих мне людей в кровавое месиво, меня категорически не устраивал).

- Не злишься… - эхом повторила девочка. - Ты вообще странная. Я не чувствую в тебе страха. От тех, кто был здесь до тебя, очень сильно пахло страхом, когда они поняли, кто я.

- И тогда ты использовала их тела, чтобы привязать их души к этим цветам? Эти таблички - это ведь имена?

- Я не хотела! - детский голос прозвучал почти отчаянно. - Но они всегда хотят оказаться от меня подальше, когда узнают, что я - не одна из них. Они не хотят со мной даже говорить. Когда у людей нет тел, они не могут далеко уйти. Они всегда привязаны к тому месту, где их оставили. И мне пришлось забрать их тела, чтобы они остались со мной! - маленькое чудовище почти сорвалось на крик. Сейчас передо мной действительно стоял ребёнок - маленький и обиженный на весь мир из-за своего одиночества.

- Но я ведь человек. Я здесь - и я говорю с тобой, - сказала я, присев рядом с ней на корточки, чтобы моё лицо оказалось на одном уровне со взглядом этих нечеловеческих чёрных глаз.

- Ты здесь только потому, что тебе нужны они, - девочка махнула рукой в сторону рядов с кровавыми цветами. - Если я верну их тебе, ты уйдёшь и больше никогда не вернёшься. И я снова останусь одна.

- Ничто не мешает мне вернуться снова.

- Такие, как ты, никогда не возвращаются. Они считают, что я - монстр, отвратительное создание. Что я не должна существовать там, где есть они.

Я покачала головой.
- Может, ты и не человек. Но я встречала людей, которые были намного опасней монстров. Я не смогла их понять, несмотря на то, что мы были одной и той же крови. Но я могу понять, что в мире, где не существует таких же, как ты, ты просто не хочешь остаться одинокой. И я могу исполнить твоё желание, если ты исполнишь моё.

Девочка молчала. Её маленькие ручки сжимались и разжимались, пока её цепкий взгляд пристально изучал меня. Маленькое чудовище сомневалось. Оно впервые хотело кому-то поверить. Оно впервые встретило человека, который его не боялся.

- Хорошо, - наконец, сказала девочка. - Ты можешь их забрать. - Но ты должна обещать, что вернёшься, даже если они не захотят отпускать тебя сюда.

- Обещаю, - серьёзно кивнула я.

Земля под моими ногами задрожала, и всё вокруг начало рушиться, прежде чем перестроиться заново, собравшись с нуля. То, что когда-то было бесформенными человеческими останками, начало прирастать друг к другу слой за слоем. Как заворожённая, я смотрела, как куски мышц прямо в воздухе объединяются сеточками сосудов и волокнами нервной ткани, как оплетают белоснежный каркас костей, как встают на место внутренние органы и прирастает кожа. Когда-то давно я задавалась вопросом, существует ли вообще душа, но теперь я даже не сомневалась - знала лишь, что даже бессмертной душе нужно место, куда она сможет возвращаться.

- Спасибо, - проговорила я, когда последние кусочки плоти вернулись на свои места и оранжерея оказалась полна спящих под цветами людей. - Ты вернула что-то очень дорогое мне, а я верну что-то очень дорогое тебе.

Я дотронулась до девочки, обняв её за плечи. На ощупь она была ледяной, словно статуя. Настало моё время творить чудеса.

Я провела ладонью по её тёмным волосам, и там, где их коснулась моя рука, расцвели алые маки.

***
Когда я просыпаюсь, страшное послевкусие кошмаров больше не преследует меня. Я научилась ходить по снам, не боясь их, как научилась понимать и монстров, живущих в моей душе.

Быть может, когда-нибудь я смогу понять и тебя - пойму, что ты хотел донести до меня, и слова, наконец, достигнут души своего адресата. Тогда я найду в себе силы поблагодарить тебя - за все сражения, что были не напрасными, и все три мира, которыми я живу, обретут в моём сердце равную ценность.

- Ты купишь билеты? - спрашивает Солнечная, не замечая, как темнеет мой взгляд.

Я не люблю этот город так сильно, что каждый раз, когда поезд подъезжает к вокзалу и меня встречают монолитные чёрные блоки торгового центра, я думаю о том, что чёрный - это копоть и пепел, которые остаются после пожара.

Если бы этот город сгорел дотла.
Если бы он замолчал, оставив мне звенящую тишину.

Но он ждёт меня, а последние две недели со мной происходит что-то странное, словно я - аномальное искривление электромагнитного поля. Рядом со мной барахлят компьютеры, ломаются кассы, отказывают термометры. Вишенкой на торте стал моргнувший свет и полетевшие с лампы искры, когда я разозлилась.

Словно я - долбаный обскур из Фантастических тварей.

Если бы я могла обесточить этот город и пройти босиком по горячему асфальту, мокрым лужам и шелестящей траве.

Если бы.

Я говорю, что закажу билеты онлайн, и с ужасом понимаю, что на этот раз у меня будет слишком много свободного времени.

Достаточно, чтобы сожалеть.

Настроение на работе подняли с самого утра.

Пришёл парень с выпиской на полкилометра, криво сфотографированной на телефон. Спросонья еле сфокусировала взгляд, но прочитала, ушла в холодильник собирать. Возвращаюсь - а он мне целую ладонь лимонных леденцов протягивает.

- Хорошего вам дня, - говорит.

Я почему-то вспомнила Альбуса Дамблдора.