Я проснулась ночью от панической атаки. Секунды, казалось, складывались в вечность, пока я пыталась успокоиться. Вдох-выдох. Снова вдох. Мир сузился до крошечной чёрной точки, пока я считала паузы между вдохами.

Наконец, я почувствовала, как адреналиновая волна отступила прочь. Невидимые цепи на запястьях звякнули, разжимаясь. Я открыла окно, впуская прохладный воздух, и прижалась лбом к оконному стеклу в надежде увидеть звёзды.

Звёзд не было, зато лил дождь. Я вернулась в кровать и взяла телефон. Напротив иконки фото Зеркальщика висела точка онлайна.

Забавно, тоже не спит.

Я открыла заметки и начала печатать.

"Скажи, ты когда-нибудь плавал в океане, Зеркальщик? Наслаждался пеной прибоя, нырял с головой в приближающуюся волну? Плескался на побережье или, может быть, заплывал далеко? Смотрел, уходя под воду, туда, где не видно дна, думал о том, какие тайны там скрыты? Я - да. Я - тот упрямый дайвер, которому нужно туда, на дно, к чудовищам, которые даже не видели никогда света солнца. Который отчаянно жаждет спуститься в глубины, не зная, что там найдёт, и не боится ни холода, ни чудовищного давления. Виной тому это странное чувство тоски. Ты знаешь, о чём я?.."

Я сохранила и бросила телефон на пол, но он не упал, запутавшись в складках одеяла. Попытка была хороша, но слова, как всегда, потеряли свой смысл, приобретая материальность.

Возможно, один человек на Земле бы понял.
Но не Зеркальщик.

Мой внутренний параноик решил оказаться сильнее.

Взросление - это необходимость остаться спокойным в мире, где все вокруг поддаются эмоциям.

После того, как я начала колоть маме цефепим, ей сделали второе КТ - и в динамике видно значительное улучшение.

Я приняла правильное решение.
О вопросах к терапевту лучше промолчать.

Этот мир - реальность, но вместе с тем и сказка.

Возможно ты, проходящий мимо, читал произведения Стивена Кинга. Так вот, всё, что там было - фантазия, иллюзорный миф. Но некоторые его законы работают и здесь.

Я видела тех, кто сиял так же ярко, как ёлочная гирлянда. Словами не описать, как это было красиво. И видела монстров, охотившихся за ними. Без острых когтей, раздвоённого языка и хвоста. У них было человеческое обличие. Зато не хватало чего-то другого, присущего человеку. Наверное, это зовётся стремлением к цели, желанием жить, а не паразитировать на окружающих.

Не знаю, на чьей стороне ты сражаешься, путник, какие тебе по ночам снятся сны. Возможно, ты сам ещё не решил и не знаешь.

Но…

Просто почувствуй, как это прекрасно. Насколько прекрасен ты. Как много в тебе скрыто внутренней силы. Используй её как ты хочешь. Разумно. Как говорит тебе сердце.

Сияй.

Жёлтый - мой нелюбимый цвет.

Ярко-жёлтое солнце, свет которого режет глаза.
Лимонно-жёлтый фурацилин - противная горечь во рту.
Бледно-жёлтый опалесцирующий раствор в шприце - болючий разведенный цефепим.

Жёлтый.
То, что я не люблю. Но сейчас ненавистный цвет - это необходимость.

"Если будет больно, кричи", - говорю я.
Хорошо, что маска скрывает моё лицо.

Стоит мне закрыть глаза и провалиться в подобие сна, как я начинаю ощущать чудовищную усталость.
Я делаю столько вещей, к которым я не привыкла.
Съезжаю из дома.
Трачу все утро на то, чтобы достать инъекционный антибиотик для мамы, и сама ставлю уколы.
Утешаю подругу, только что пережившую смерть бабушки.
Спасаю близкого человека от самоубийства.

Я не железная. Но мне интересно, каков мой предел. Мимикрировать. Адаптироваться. Выживать.

Когда это закончится, я уже не останусь прежней.

Эта неделя стала страшной. По-настоящему страшной. Как будто я постарела за несколько дней сразу на десять лет. Но если в мире, полном хаоса, я могу стать для кого-то пылающим факелом и путеводной звездой, пусть будет так.

Держись за мою ладонь, друг. И я покажу тебе, что всё, что меня и тебя окружает - многомерная матрица, восхитительная и ужасная игра.

Добро пожаловать в реальный мир, мистер Андерсон.

Мои руки пахнут корицей и апельсином, а внутри разливается тепло от выпитого глинтвейна, который я сама же и варила для нас с Солнечной.

Она сидит, устроившись удобно перед моим ноутом вместе с Элькой, и смотрит, как я танцую по кухне, слегка заплетаясь в пьяных пируэтах.

Телефон вибрирует от нового уведомления. Я привычным движением рисую графический ключ и открываю ВК. Хмурюсь - содержание сообщения мне категорически не нравится. Краем глаза кошусь на Солнечную - вроде бы прочитать она не успела.

Без пяти минут промах, Женя. Помнишь, чем заканчивались все твои истории про доверие?

- Хочу полежать в ванне, - говорю я, глядя, как бегут титры по экрану.
- Тебе набрать?
- Ещё предложи голову помыть, - фыркаю. - Сама разберусь.

Расслабиться мне удается только тогда, когда я погружаюсь в горячую воду с головой.

Крашу яйца под тему из Тетради Смерти.
Почему бы и нет?

Я не люблю лжецов. Я никогда не хотела становиться одной из них. Но столкнувшись с мучительной дилеммой - солгать и сохранить человеку жизнь или сказать правду и этим его убить - я поняла, что правильного выбора не существует.

Что вообще такое - этот ваш правильный выбор? Правильный для кого? Для того, у кого разрешения спасти его жизнь ты не спрашивал? Или для собственного эгоистичного желания не испытывать больше горечь утраты?

Одна из немногих вещей, которые у меня получались хорошо - принимать решения интуитивно, не задумываясь, и уметь отвечать самому за их последствия.

Сегодня я лгу, не задумываясь, совершенно спокойная в этой отвратной лжи, чтобы ты не остался на дне в одиночестве. Только каждое моё слово - это острый нож в моё сердце.

Я всегда сражалась не так.

Если я до сих пор стою на ногах, может быть, у меня вообще нет сердца?

Есть вещи гораздо хуже, чем ковид.
И, кажется, я только что узнала об одной из них.
***
Стать сильнее, чем кевлар.

У мамы на кт выявили пневмонию. Мне в срочном порядке сделали тест, благо коллеги подсуетились.
Кошка вогнала в лапу какую-то занозу и теперь напоминает распухшую сосиску. Ветеринары работают только по записи, её смогут принять только в шесть вечера.
У Зеркальщика подозревают корону, и его тоже срочно вызвали делать тест.

Эмоций нет, только сухие факты.
Полёт скоростной, но нормальный.

Эта неделя немного похожа на ад. Третий антибиотик не даёт результата. Завтра маме будут делать КТ.

И я бы, наверное, могла бы сказать, что устала. Могла бы возненавидеть тех, кто меня оставил. Но в какой-то момент, когда чужие эмоции разрушали меня, я поняла.

Пусть Гэндальф не придёт. И орлы не прилетят. Пусть все крысы сбегут с корабля. Но у той маленькой девочки, которой снились кошмары, когда-то не было ни синих крыльев, ни рыжих волос, ни целого мира во власти.

И я смотрю на эту девочку. Только что проснувшуюся. Испуганную. Загнанную. Не знающую ничего. В моей голове она всегда плачет при виде закутанной в алый фигуры с жестоким оскалом.

"Однажды тебе не приснится он, - говорю ей я. - Ты проснёшься, а в зеркале буду я. И когда-нибудь это окажется правдой. Ведь я знаю".

Я ухожу, не оглядываясь, а она молчит. Запоминает. Впитывает каждую черту моего лица. А где-то там, за её спиной, дрожит, искажаясь несмело подобием призрачных синих перьев, воздух.

Я снова чего-то хочу.

Я, безжалостно уничтожавшая свои рисунки с методичностью маньяка в течение нескольких лет.
Я, запрещавшая себе делиться своими историями с кем бы то ни было, что цвели алыми маками в моей голове.
Я, постоянно молчавшая, чтобы не касаться своими словами чужой души.

Я, знающая как никто, что из тлеющих угольков разрастаются самые страшные пожары.

Я чувствую странное чувство, пекущее за грудиной, заставляющее меня швырнуть на дно корзинки с бананами и молоком ещё и большую коробку фломастеров.

Это ли есть исцеление?