Весь мир - доска, но кто на ней игрок?
Я вижу страх, который убивает разум,
Но я не верю ни в судьбу, ни в рок.
Засомневаться - означает сдаться сразу.

На миг промедлить - значит осознать,
Что в шахматы не мы играем - нами боги.
Ход за тобой - я так хочу узнать:
Ты пешка или всё же трикстер Локи?

Коснись же светом тьмы моей души
И прокляни тот миг, когда её увидишь.
Мир заслужил тонуть в крови и лжи.
Но кто его спасёт, пока ты дышишь?

Мы в силах дотянуться до небес,
И, дотянувшись, взять на плечи тяжесть хмуро.
Мы можем всё, пока мы рядом есть.
Так сделай шаг со мной навстречу сердцу бури.

Синие перья с тихим шелестом опускались под ноги. Мягко сиявшие, кроме нас они были единственным островком света посреди бескрайней тёмной пустоши, протянувшейся так далеко, как мог упасть человеческий взгляд. Но были ли мы с тобой людьми?

- Я покажу тебе одно из своих лучших творений, - прошептала я и протянула руку вперёд, словно желая коснуться сердца тьмы. Долгое время ничего не происходило, а потом темнота начала преломляться, являя пред собой бесплотную призрачную фигуру.

Как же она была прекрасна. Казалось, кто-то подбросил в воздух мириады сверкающих кусочков льда, заставив их превратиться в девушку, напоминавшую древнегреческую богиню. Невидимый ветер трепал её длинные тёмные волосы и струящуюся ткань почти прозрачного платья, и весь её облик с распростёртыми кверху руками казался таким хрупким и неземным, если бы не тот тяжёлый взгляд, с которым она смотрела.

С такими глазами не смотрят в чужое лицо. С такими глазами касаются ещё тёплого сердца, вырывая его из груди.

Я слышала, как колотилось твоё, когда ты сделал шаг ей навстречу и эфемерный хрупкий свет начал вновь растворяться во тьме.

Оно колотилось ещё сильнее, когда, повинуясь невидимому порыву, ты отшатнулся обратно. Теперь она оказалась так близко, что могла бы коснуться тебя, и ты, несмотря на всю её красоту, испытал почти первобытный страх.

- Что это такое?! - воскликнул ты.

- Я создала воплощение отчаяния. Заставила свет преломляться так, что вышло так, как в реальной жизни: сбежать невозможно, и невозможно коснуться призрака прошлого, желая сделать шаг ему навстречу. Единственный способ не замечать отчаяния - твёрдо стоять на ногах, не двигаясь под дуновением ветра. Тогда оно не разбередит твою мятежную душу и не причинит ей не капли вреда.

- Мороз по коже от твоих творений.

- Ты сам научил меня, не желая того.

Ковёр из ландышей шелестел под моими ногами. Я опустилась на колени и провела по хрупким цветам рукой. Пьянящий запах преследовал меня даже сквозь сны.

- Забавно наблюдать за той, что не любила цветы, - раздался над ухом знакомый насмешливый голос. - Теперь у тебя целый сад.

- Я вырастила этот сад своими руками, и вот он мой, - даже не оборачиваясь, я чувствовала на себе пристальный взгляд светло-зелёных глаз. Я помнила цвет, что однажды научил меня использовать зеркала, чтобы разбивать сны.

- Я знаю, что стало землёй для него, - он сделал шаг, и что-то хрустнуло под его ногами. - Я знаю, - он повторил, и, когда я всё-таки обернулась, на его ладони лежал раздавленный белый крысиный череп. Я отвернулась обратно.

- Кто вспомнит о маленькой глупой крысе, попавшей в ловушку чужих мелодий? - тихо прошептала я.

- О них вспомнит тот, кто знает, что глупые крысы могли получиться лишь из людей. Я знаю. А ты понимаешь.

- Тогда разве плохо создать новую жизнь из того, что давно неживо?

- Я и не говорил, что это плохо. Я лишь рассказал тебе то, что я знаю. И расскажу ещё кое-что. Когда в этом мире наступит осень, ты соберёшь ядовитые красные ягоды и круг замкнётся. И следующую весну ты тоже встретишь на ландышевом поле.

- Такова ирония, - усмехнулась я, - снова мы по разные стороны баррикад. Ты обнажаешь крысиную суть, а я изменяю то, что от неё осталось.

- Да, - он кивнул, - но при этом мы всё-таки на одной стороне.

Ты показал мне мир. Таким, каким он был всё это время: сопротивляющимся, жадным, полным эгоистичных людей, ничтожества и разврата. Показал и столкнул меня в пропасть своим вопросом.

"Сможешь его полюбить? Мне кажется, именно ты - смогла бы".

Даже зная, каков он есть. Понимая, как долог путь, по которому нужно пройти, чтобы мир изменился.

Пробудившись от долгого сна, невозможно забыть тот кошмар, что однажды предстал наяву. Невозможно носить в своём сердце яд, зная то, что со временем он разнесётся по телу вместе с током крови.

"Я попробую. Но не буду тебе обещать".

То падение было долгим. Болезненно невыносимо долгим. Но я уже не хотела закрыть глаза. Не хотела бежать. Я хотела рискнуть.

У меня получилось.

Может быть, это всё потому, что ты был неотъемлемой его частью.

Не зови меня приходить в свои сны.

Ведь я приду, не в силах игнорировать зов. Стану другим воплощением себя же, потому что так захотел ты, потому что ты позвал. Цепи, однажды связавшие нас, слишком прочны.

Ведь там, по ту сторону сна, практически не останется моих собственных воспоминаний. Ни сострадания, ни теплоты, ни мешающей нежности. Лишь безграничная власть, от которой расходится лёд по коже.

И я шагну к тебе - пустая тень с огненными волосами, и хорошо, если мои руки окажутся пусты. Потому что если нет, если ты захочешь иного - из двух игроков в шахматы проснётся лишь один.

Едва ли ты.

Он задал мне вопрос.

Всего один, но этого было достаточно, чтобы потерять самообладание. Словно тысячи расскалённых иголок одновременно вонзились под кожу, а страх ледяной ладонью впился в сердце. В моих глазах отражалась тьма, и я тонула в удушливой чёрной волне.

Но вместо того, чтобы подчиниться слепому инстинкту боли и ярости - сломать, уничтожить, причинить ещё большую боль в ответ, как я делала это всегда с того дня - я позволила себе сдаться. Дотронуться до той части моей души, которая болела сильнее всего.

И тьма распалась.

А я почувствовала то, что едва бы смогла описать словами. Удивительное спокойствие. И хрупкую нить понимания.

Я хотела лишь, чтобы это чувство никогда не исчезало.

"Час Быка, два часа ночи. Так называли в древности наиболее томительное для человека время незадолго до рассвета, когда властвуют демоны зла и смерти. Монголы Центральной Азии определяли так: час Быка кончается, когда лошади укладываются перед утром на землю".

Я дочитала вторую книгу, которую посоветовал мне Огненный. И если "Туманность Андромеды" напомнила мне "Солярис" Станислава Лема, то эта часть трилогии нарисовала в моих мыслях совершенно иной образ. Я увидела человека, стоящего в лучах рассвета на пороге нового дня - человека, смотрящего на то, как восходит солнце, с уверенностью и спокойствием, сжимающего в руках прекрасное будущее. Но в то же время взгляд его обращён и назад, в тёмную ночь, туда, где остался его же собственный образ - растерянный и испуганный, терзаемый яростью и чернотой инферно. И человек смотрит на себя прошлого без отвращения, без сожаления, не осуждая себя ни за что, но с теплом и любовью того солнца, что сияет над ним, - и протягивает руку.

Дочитала "Туманность Андромеды", которую посоветовал мне Огненный, и удивилась тому, насколько некоторые мысли из этой книги напомнили мне "Непобедимого" и "Солярис" Станислава Лема. Как будто два незнакомых человека писали об одном и том же разными словами.

Я открыла диалог ВК и задумалась. Когда-то давно делиться мыслями от прочитанных книг, прослушанной музыки, просмотренных фильмов было для меня невероятно важным - ведь это очень простой способ коммуникации, когда хочешь напрямую коснуться души собеседника, избегая лишних слов. Я долгое время не пользовалась им, и сейчас это было не так просто, как раньше.

Ощущения я испытывала странные. Как человек, много лет находившийся в мире сплошной черноты и вдруг увидевший, что мир состоит из движения, звуков, запахов, красок.

Я нервно коснулась клавиатуры смартфона и начала набирать сообщение. "Человек отправился навстречу иным мирам, новым цивилизациям, до конца не познав собственной души: ее закоулков, тупиков, бездонных колодцев, плотно заколоченных дверей..."

Я люблю прикасаться к людям через призму историй. Это чувство…

Как будто звёзды, светившие в их мирах, вдруг решили светить и мне. А я тот путник, стоящий на берегу Соляриса.

Я не могла ожидать, что путь, по которому я шла, приведёт меня сюда. Туда, где я уже однажды была в роли чужого странника.

Но, так или иначе, это уже другая история и другая я.

Я соскучилась по твоим рассказам.

Мне снится сон.

Мы стоим на середине широкого деревянного моста под палящим солнцем, и я, перевесившись через перила, смотрю на бурлящую реку. Внизу исчезают и появляются маленькие водовороты. Белая пена с шумом разбивается о песок.

- Жаль, что я не могу стать течением и уплыть отсюда.

- Глупое желание.

- Какое есть.

- Зачем пытаться сбежать от людей, если они будут везде, куда бы ты ни направилась?

- Я не бегу от людей. Я люблю их своеобразно. Я убегаю от мира, которому не принадлежу.

И начинаю рыться в карманах. На дощатый пол падают телефон, зарядка, паспорт, свёрнутые наушники, права, банковские карты, ключи от машины, ключи от дома, часы.

- Всё это не часть меня. Но это мир, о котором я не просила.

Он молча смотрит на то, как я расстёгиваю застёжку на сандалиях, снимаю их и ставлю рядом с горой растущего хлама.

Я ухожу прочь, чувствуя под ногами шершавость дерева, а солнечные лучи бьют мне в лицо.

Я проснулась ночью от панической атаки. Секунды, казалось, складывались в вечность, пока я пыталась успокоиться. Вдох-выдох. Снова вдох. Мир сузился до крошечной чёрной точки, пока я считала паузы между вдохами.

Наконец, я почувствовала, как адреналиновая волна отступила прочь. Невидимые цепи на запястьях звякнули, разжимаясь. Я открыла окно, впуская прохладный воздух, и прижалась лбом к оконному стеклу в надежде увидеть звёзды.

Звёзд не было, зато лил дождь. Я вернулась в кровать и взяла телефон. Напротив иконки фото Зеркальщика висела точка онлайна.

Забавно, тоже не спит.

Я открыла заметки и начала печатать.

"Скажи, ты когда-нибудь плавал в океане, Зеркальщик? Наслаждался пеной прибоя, нырял с головой в приближающуюся волну? Плескался на побережье или, может быть, заплывал далеко? Смотрел, уходя под воду, туда, где не видно дна, думал о том, какие тайны там скрыты? Я - да. Я - тот упрямый дайвер, которому нужно туда, на дно, к чудовищам, которые даже не видели никогда света солнца. Который отчаянно жаждет спуститься в глубины, не зная, что там найдёт, и не боится ни холода, ни чудовищного давления. Виной тому это странное чувство тоски. Ты знаешь, о чём я?.."

Я сохранила и бросила телефон на пол, но он не упал, запутавшись в складках одеяла. Попытка была хороша, но слова, как всегда, потеряли свой смысл, приобретая материальность.

Возможно, один человек на Земле бы понял.
Но не Зеркальщик.

Мой внутренний параноик решил оказаться сильнее.

Нет ничего особенного в том, чтобы выиграть сражение. Нет ничего страшного в том, чтобы его проиграть.

Но знаешь ли ты о чувстве, которое не сравнить ни с первым исходом, ни со вторым - глядя в глаза того, кого столько времени считал своим врагом, вдруг осознать, что все это время вы сражались на одной стороне.

Говорить с Огненным - все равно что опускаться в прохладную синеву Бездны в ее лучшие времена.

В моей голове - рациональность и тишина, совершенство рассвета после алой ночи.

Perfect blue.

Для того, чтобы рисовать портреты людей, не нужно быть художником. И, по хорошему, не нужны ни кисти, ни краски, ни чистый холст. Достаточно спектра собственных ощущений.
***
Портрет первый - "Фильмы, которые я смотрю перед сном".

У меня достаточно времени на сон и много времени по вечерам. Будильник стоит на девять утра, как обычно. А в девять вечера я выбираю фильм, чтобы посмотреть его перед сном.

Придирчиво подбираю по жанру. Читаю сюжетный костяк. Изучаю отзывы. Пока, наконец, определяюсь с выбором, почти двенадцать. Включаю. Спустя полчаса окончательно забиваю на происходящее на экране, но заставляю себя досмотреть до финала под бесконечные паузы на кофе.

Свет в моей комнате гаснет в четыре утра. Заснуть удается лишь в пять. От яркого света в окно я просыпаюсь в семь тридцать.

Наверное, в следующий раз я постараюсь лечь спать. Просто лечь спать, без всяких фильмов. И выспаться наконец-то.

Ты - этот фильм, который я смотрю вопреки тому, чтобы выспаться, хотя даже не помню сюжета.
***
Портрет второй - "Язык, на котором я говорю".

Я стою в магазине в чужой стране в очереди на кассу, руки сжимают корзинку продуктов. Очередь движется медленно, катастрофически медленно. Не понимаю ни слова из тех, которыми обмениваются люди вокруг. Кондиционер не работает, капли пота стекают по лбу. Словно в адском котле.

Передо мной остаётся три человека. Я вспоминаю, что забыла про самое элементарное - купить булку хлеба. "Твою ж налево, ну как можно быть настолько тупой?" - ругаюсь я, не заметив, что делаю это вслух.

"Бегите быстро, я вас пропущу", - неожиданно раздается за спиной.

Ты - это слово, которое значит больше, чем просто набор звуков и букв. Даже если я ненавижу слова.

- На моём месте ты бы поступила точно так же.
- На твоём месте я бы уже давно признала, что в этом мире не существует чудес. Хочешь чуда - создай его сам. Я сражалась со своими кошмарами три года, прежде чем победить.
- Три года?! Да ни один нормальный человек не сможет так жить каждый день.
- Ты хочешь сказать, что я ненормальная? Ведь я же как-то смогла.
- Ты нормальная. Но я - не ты.
- Мгновение назад ты утверждал обратное. Кстати, знаешь, чем отличается человек от животного?
- Причем тут это?
- И животное, и человек могут чувствовать боль. Но животное сделает все, чтобы от нее избавиться, а человек извлечёт из неё пользу, прежде чем устранить. Ты не животное. По крайней мере, я верю в это.