Ситуация разрешилась.

Я остановила машину на закатанной в бетон площадке, заглушила двигатель и выбралась наружу. Вокруг не было ни души. Лишь прохладный ветерок шевелил отвороты на джинсовой куртке.

С площадки открывался отличный вид на линию горизонта. Солнце уже практически садилось; из ярко-жёлтого его свет стал бледно-золотым, а по небу потянулись первые розоватые кляксы.

Я облокотилась на капот и посмотрела на запад. Там, передо мной, разворачивалась целая пьеса - невидимый художник всё водил и водил кистью по небу, рисуя закат необыкновенной красоты. Краски обретали силу, дышали жизнью - багряные, розовые, золотые, пурпурные, а я стояла заворожённая, не в силах пошевелиться.

Я не заметила, в какой момент небо начало тускнеть и в конце-концов сменило свой цвет на тёмно-синий. Но лишь тогда ощутила, что успела слегка замёрзнуть.

- Вот видишь, я всё-таки выполнила обещание, - тихо сказала я в пустоту. - Едва ли теперь я тот скучающий по Ариадне Тесей. Ведь говорила же, мир изменится. Уже меняется.

Я провела ладонью по растрепавшимся волосам и вытащила из них вишнёвый цветок. Должно быть, застрял несколькими часами ранее. Улыбнулась. Сунула руку в карман, доставая ключ.

Позади оставались воспоминания и сгоревший в закате май.

Мои поступки не подчиняются логике. Я делаю ход наугад и ошибаюсь.

Я чувствую себя глупцом с чёрной повязкой на глазах. Бабочкой, бьющейся об стекло.

Но истина заключается в чём-то другом.

Я всё ещё помню, как училась сражаться с кошмарами. Тот звук осыпающегося стекла невозможно забыть. В тот раз я сумела его разбить.

И если у бабочки не хватает на это ни сил, ни возможностей, то это лишь значит, что есть и другое решение.

Пусть это стекло невозможно разбить. Тогда его можно расплавить. Осталось лишь подобрать температуру.

И я спалю этот лабиринт нахрен.

Эмоции. Error 404 not found.

Признайся, Женя, ты хорошо играла в игры, которые требовали логических затрат - отличный игрок, несмотря на то, что не лучший.

Но сталкиваясь с эмоциональной частью себя, ты чувствуешь лишь растерянность. Привычный способ познания мира здесь не работает. Так много вопросов. Так мало ответов на них.

Я эгоистка - так мне говорили другие. Но что они знали о том, что сокрыто в моей голове? Что знала об этом я?

Мне жизненно важно решить, что сейчас эгоизм, а что нет: остаться рядом или оставить в покое и промолчать, проявить интерес к ситуации или вообще не трогать.

Единственная гребаная константа в этой дурацкой истории - мне точно не все равно. Я закрываю глаза и чувствую, как запястье, которое раньше сжимала твоя рука, горит огнём.

Мне нужен выход из этого лабиринта, нить Ариадны.

Я проснулась ночью от панической атаки. Секунды, казалось, складывались в вечность, пока я пыталась успокоиться. Вдох-выдох. Снова вдох. Мир сузился до крошечной чёрной точки, пока я считала паузы между вдохами.

Наконец, я почувствовала, как адреналиновая волна отступила прочь. Невидимые цепи на запястьях звякнули, разжимаясь. Я открыла окно, впуская прохладный воздух, и прижалась лбом к оконному стеклу в надежде увидеть звёзды.

Звёзд не было, зато лил дождь. Я вернулась в кровать и взяла телефон. Напротив иконки фото Зеркальщика висела точка онлайна.

Забавно, тоже не спит.

Я открыла заметки и начала печатать.

"Скажи, ты когда-нибудь плавал в океане, Зеркальщик? Наслаждался пеной прибоя, нырял с головой в приближающуюся волну? Плескался на побережье или, может быть, заплывал далеко? Смотрел, уходя под воду, туда, где не видно дна, думал о том, какие тайны там скрыты? Я - да. Я - тот упрямый дайвер, которому нужно туда, на дно, к чудовищам, которые даже не видели никогда света солнца. Который отчаянно жаждет спуститься в глубины, не зная, что там найдёт, и не боится ни холода, ни чудовищного давления. Виной тому это странное чувство тоски. Ты знаешь, о чём я?.."

Я сохранила и бросила телефон на пол, но он не упал, запутавшись в складках одеяла. Попытка была хороша, но слова, как всегда, потеряли свой смысл, приобретая материальность.

Возможно, один человек на Земле бы понял.
Но не Зеркальщик.

Мой внутренний параноик решил оказаться сильнее.

Взросление - это необходимость остаться спокойным в мире, где все вокруг поддаются эмоциям.

После того, как я начала колоть маме цефепим, ей сделали второе КТ - и в динамике видно значительное улучшение.

Я приняла правильное решение.
О вопросах к терапевту лучше промолчать.

Этот мир - реальность, но вместе с тем и сказка.

Возможно ты, проходящий мимо, читал произведения Стивена Кинга. Так вот, всё, что там было - фантазия, иллюзорный миф. Но некоторые его законы работают и здесь.

Я видела тех, кто сиял так же ярко, как ёлочная гирлянда. Словами не описать, как это было красиво. И видела монстров, охотившихся за ними. Без острых когтей, раздвоённого языка и хвоста. У них было человеческое обличие. Зато не хватало чего-то другого, присущего человеку. Наверное, это зовётся стремлением к цели, желанием жить, а не паразитировать на окружающих.

Не знаю, на чьей стороне ты сражаешься, путник, какие тебе по ночам снятся сны. Возможно, ты сам ещё не решил и не знаешь.

Но…

Просто почувствуй, как это прекрасно. Насколько прекрасен ты. Как много в тебе скрыто внутренней силы. Используй её как ты хочешь. Разумно. Как говорит тебе сердце.

Сияй.

Жёлтый - мой нелюбимый цвет.

Ярко-жёлтое солнце, свет которого режет глаза.
Лимонно-жёлтый фурацилин - противная горечь во рту.
Бледно-жёлтый опалесцирующий раствор в шприце - болючий разведенный цефепим.

Жёлтый.
То, что я не люблю. Но сейчас ненавистный цвет - это необходимость.

"Если будет больно, кричи", - говорю я.
Хорошо, что маска скрывает моё лицо.

Стоит мне закрыть глаза и провалиться в подобие сна, как я начинаю ощущать чудовищную усталость.
Я делаю столько вещей, к которым я не привыкла.
Съезжаю из дома.
Трачу все утро на то, чтобы достать инъекционный антибиотик для мамы, и сама ставлю уколы.
Утешаю подругу, только что пережившую смерть бабушки.
Спасаю близкого человека от самоубийства.

Я не железная. Но мне интересно, каков мой предел. Мимикрировать. Адаптироваться. Выживать.

Когда это закончится, я уже не останусь прежней.

Эта неделя стала страшной. По-настоящему страшной. Как будто я постарела за несколько дней сразу на десять лет. Но если в мире, полном хаоса, я могу стать для кого-то пылающим факелом и путеводной звездой, пусть будет так.

Держись за мою ладонь, друг. И я покажу тебе, что всё, что меня и тебя окружает - многомерная матрица, восхитительная и ужасная игра.

Добро пожаловать в реальный мир, мистер Андерсон.

Я не люблю лжецов. Я никогда не хотела становиться одной из них. Но столкнувшись с мучительной дилеммой - солгать и сохранить человеку жизнь или сказать правду и этим его убить - я поняла, что правильного выбора не существует.

Что вообще такое - этот ваш правильный выбор? Правильный для кого? Для того, у кого разрешения спасти его жизнь ты не спрашивал? Или для собственного эгоистичного желания не испытывать больше горечь утраты?

Одна из немногих вещей, которые у меня получались хорошо - принимать решения интуитивно, не задумываясь, и уметь отвечать самому за их последствия.

Сегодня я лгу, не задумываясь, совершенно спокойная в этой отвратной лжи, чтобы ты не остался на дне в одиночестве. Только каждое моё слово - это острый нож в моё сердце.

Я всегда сражалась не так.

Если я до сих пор стою на ногах, может быть, у меня вообще нет сердца?

Эта неделя немного похожа на ад. Третий антибиотик не даёт результата. Завтра маме будут делать КТ.

И я бы, наверное, могла бы сказать, что устала. Могла бы возненавидеть тех, кто меня оставил. Но в какой-то момент, когда чужие эмоции разрушали меня, я поняла.

Пусть Гэндальф не придёт. И орлы не прилетят. Пусть все крысы сбегут с корабля. Но у той маленькой девочки, которой снились кошмары, когда-то не было ни синих крыльев, ни рыжих волос, ни целого мира во власти.

И я смотрю на эту девочку. Только что проснувшуюся. Испуганную. Загнанную. Не знающую ничего. В моей голове она всегда плачет при виде закутанной в алый фигуры с жестоким оскалом.

"Однажды тебе не приснится он, - говорю ей я. - Ты проснёшься, а в зеркале буду я. И когда-нибудь это окажется правдой. Ведь я знаю".

Я ухожу, не оглядываясь, а она молчит. Запоминает. Впитывает каждую черту моего лица. А где-то там, за её спиной, дрожит, искажаясь несмело подобием призрачных синих перьев, воздух.

Я снова чего-то хочу.

Я, безжалостно уничтожавшая свои рисунки с методичностью маньяка в течение нескольких лет.
Я, запрещавшая себе делиться своими историями с кем бы то ни было, что цвели алыми маками в моей голове.
Я, постоянно молчавшая, чтобы не касаться своими словами чужой души.

Я, знающая как никто, что из тлеющих угольков разрастаются самые страшные пожары.

Я чувствую странное чувство, пекущее за грудиной, заставляющее меня швырнуть на дно корзинки с бананами и молоком ещё и большую коробку фломастеров.

Это ли есть исцеление?

Нет ничего особенного в том, чтобы выиграть сражение. Нет ничего страшного в том, чтобы его проиграть.

Но знаешь ли ты о чувстве, которое не сравнить ни с первым исходом, ни со вторым - глядя в глаза того, кого столько времени считал своим врагом, вдруг осознать, что все это время вы сражались на одной стороне.

Я не рассказываю здесь ни сказок, ни историй. Однако сегодня я расскажу тебе нечто, очень важное для меня.

Я расскажу тебе о том, что порой мелочи - это алые ариадновы нити, код бесконечного лабиринта, по которому блуждал Тесей. И в одном из отражений этого лабиринта ты и был тем Тесеем.

Я расскажу тебе о том, что порой одна мелкая, незначительная деталь способна связать двоих крепче, чем метр стального троса в обхвате. О том, что незначительные вещи - на самом деле очень-очень значимые.

Как та чашка кофе, выпитая с удовольствием человеком, который не любит кофе.

Как та случайная книга, которую ты хотел прочитать, но не смог отыскать в интернете.

Как звон монеты, с которым она ударяется об асфальт, прежде чем повернуться к тебе орлом или решкой.

Их очень много. Случайных или не очень ключей. Держа их в руках, ты имеешь возможность открыть двери во многие миры.

И так начинается самое увлекательное путешествие.